[Fragments]

...Мы многодетная семья. Я самая старшая сестра. Андрюшка — он у меня средний брат, ему 40 лет. Еще есть братья помладше.

В СМИ писали о супруге Андрея, но они уже семь лет в разводе. Он окончил Госуниверситет водных коммуникаций, потом работал опером в полиции. Мобилизовали его, когда он работал юристом Невской палаты адвокатов Петербурга.

Перед получением повестки Андрей жил с нами. Он был на работе, когда его призвали, повестку подписала наша сестра. Андрюша взял в руки повестку, когда уже пришел с работы. Ну что делать? Пошел на следующий день в военкомат Приморского района, это было 23 сентября.

Его хотели сразу забрать, но по документам дали дела закончить. Он все это сделал за сутки, и 24-го числа его уже отвезли в специальный пункт Приморского района. Мы связь поддерживали, он нам звонил. Еще Андрей писал: «Не переживайте, девчонки! Все классно!»

Мы близко общались: понятие «брат и сестра» для нас не пустой звук. Мы жили в одной квартире, поэтому для нас это [смерть брата] шок. Это все происходило будто у нас на глазах.

Как Никифоров отправился на фронт через три дня подготовки

Как их готовили в Каменке, я не знаю, он про это не говорил. Но пробыл там три дня. После 27 сентября Андрей изредка выходил на связь. Трое суток его везли в Белгород — через Вологду и Астрахань. Везде останавливались и прицепляли вагоны с мобилизованными ребятами.

1 октября он уже звонил из Белгорода. Успел переслать свой паспорт и документы других ребят. Говорит: «Все нормально». А там уже военные действия — узнали от брата младшего, они списывались. Андрей сказал брату: «Девчонкам ничего не говори. Если что, все нормально, все хорошо».

Он звонил еще 2 октября с полей. Там уже военные действия шли и вот это все. Им [мобилизованным] давали какое-то время на общение — наверное, их [собственные телефоны] глушили. Телефоны им выдавали. Они все звонили с одного телефона.

Позже мы связались с мамочками, паспорта сыновей которых Андрюша успел выслать на мой адрес. С этими мамочками мы до сих пор общаемся. Он говорил: «Юля, жди „СДЭК“, будут паспорта». До сих пор не знаю, зачем он их отправил. Наверное, что-то понимал… Я не знаю…

Еще мы связывались 4 октября, он говорил: «Поеду в Белгород». Их сажали в машину, и они ехали на закупку экипировки. Мы ему денежку перевели. Он предупредил, это было днем. Они поехали в Белгород, там они закупили каски, ножи и другую экипировку — сколько смогли.

В тот же день Андрей поздравил дочку с днем рождения. И все, пропал из связи. Больше от него ничего не было слышно.

12 октября нам пришла новость о том, что под Лисичанском, в этих [самопровозглашенных] ДНР и ЛНР, Андрей умер пять дней назад, 7 октября. Меня просто от этого пробило.

Созвонились с мамами [сослуживцев Андрея], отдаем [их] документы, паспорта. Там мальчики, которые были на той же территории, лежат в лазарете. Родители туда позвонили, назвали фамилию и имя [их сыновей]. Им в ответ сказали «жив», и все — конец связи. Про ребят больше ничего не известно. Тишина до сегодняшнего дня, все еще списываемся с их матерями. Из семи мальчиков, чьи паспорта мы получили, остались в живых только двое.

А вот эти мальчишки, которые остались живы, сейчас пишут в военную прокуратуру. Разбираются, что и почему произошло, как они туда вообще попали.

[Fragments.  Full article at:

https://meduza.io/feature/2022/10/21/kak-mobilizovannye-rossiyane-pogibayut-na-voyne